120 страниц неземного блаженства!)))

[Kioshi]

Евгений Юрьевич Лукин, "Педагогическая поэма второго порядка".

Где почитать?

Можно прочитать тут: royallib.ru/read/gurnal_esli/esli_2012__07.html... Я купила в сборнике "Тело, которому ты служишь", который, кроме "поэмы", включает в себя произведение, давшее название сборнику, а также рассказы "Аренда" и "Призраки". Бумажные страницы листать вкуснее)))
Кому читать ОБЯЗАТЕЛЬНО: жёнам, ролевикам вообще и толкиенистам в частности, реконструкторам, политтехнологам, педагогам, родителям детей читающего возраста.
Кому читать ПРОТИВОПОКАЗАНО: обделённым чувством юмора, впечатлительным некропатриотам.
Эх! Была б моя воля, я бы это произведение ввела в обязательную школьную программу по литературе!))) Но делать этого ни в коем случае нельзя! Почему? - очень популярно об'ясняется в самом произведении.

здоровенные куски цитат, ибо не могу не!

...с небес раздался громовой голос.
— Внимание! — властно произнёс он. — Господа русичи и господа татаре! Ваше сборище является несанкционированным, поэтому прошу разоружиться и мирно покинуть заповедную зону...
На бывшем колхозном поле, исполчась, грозно стояли друг против друга два довольно-таки многочисленных воинства. Майское солнце дробилось и плавилось в самделишных нагрудниках, щитах, кольчугах, опасно сияло на выхваченных из ножен клинках.
— Аллах акбар!..
— Во имя Отца и Сына!..
— Менты поганые!..

Следует пояснить, что у молодого словесника имелись к ролевым играм претензии личного порядка. Неизвестно, как обстояли дела в других учебных заведениях столицы, но старшие классы той школы, где он преподавал, тоже были поражены этим поветрием, хотя трудно сказать, в какой степени оно мешало учебному процессу и мешало ли вообще. Читали ролевики, по нашим временам, изрядно, однако что они читали?! Однажды, отчаясь понять загадочную душу учащихся, педагог взялся за "Властелина Колец". Одолеть - одолел. Очарован не был. Ни тебе психологической сложности, ни глубоких нравственных проблем...
— Так... — цедил он, постукивая карандашиком по раскрытому классному журналу. — Значит, отчества Анны Карениной мы не помним... А как звали королеву эльфов у Профессора?
Лес рук.

— И всё-таки как же это вы? — сокрушённо спросил Савелий Павлович. — Духовное лицо — и вдуг неформал...
— Да это я ещё с семинарии... — с некоторой неловкостью признался Аскольд. — Пришёл на Поляну, попросил: научите фехтовать. Потом усомнился: блин, а уместно ли? Мне ведь ещё сан принимать... Пошёл к духовнику. Тот говорит: фехтуй на здоровье. Главное, чтобы разум твой не мутился...
— И как? — не удержавшись, полюбопытствовал Савелий.
— Да мой-то не мутится, — с досадой молвил инок. — А вот у властей... Сами видели! — умолк, помрачнел. — Не дай Бог до настоятеля доберутся...

— Садитесь, — сказала завуч, с загадочной гримаской обравнивая стопку сложенных посреди стола брошюрок. Почему-то это дикое сочетание женского рода с мужским ("сказала завуч") ничуть не вредило её облику и даже придавало ему некую завершённость.

Неторопливо идущих приятелей обогнала группа высоченных недорослей в хламидах зеленоватого оттенка.
— Маэ гованнэн, Пётр Маркелыч, — приветливо обратился один из них к педагогу постарше. — Куйо маэ...и вообще...
— Ханнад, Серёжа, ханнад, каллон нин, — благосклонно ответил тот.
— Яллумэ! — ободрённый ответом, завопил недоросль. — Ан арин! Дрэго инголэ!
Преподаватель усмехнулся.
— Смотрите, только сильно не надирайтесь...
Савелий Павлович очумело уставился сначала на коллегу, потом на удаляющихся парней.
— По-каковски это вы? — вымолвил он с запинкой.
— По-эльфийски, гуадор, по-эльфийски...

— Нет, ты послушай!.. — не унимался гость. — "Как узнать, не вовлечён ли ваш ребёнок в ролевые игры?" Первый признак: "Рисует оккультные символы: пентаграмму..." Значит, и полицейские — тоже? У них ведь пятиконечные звёзды на погонах!..
— Полицейские? Поголовно...Может, отвлечёшься, а?
Однако отвлечься от подобного чтива было непросто.
— "Пишет поэмы о смерти и мертвецах..." Стало быть, и Жуковский ролевик!
— Почему только Жуковский? А Пушкин? "Тятя! тятя! наши сети..."

— Ты можешь об'яснить мне, в чём вообще смысл этих твоих ролевых игр?
— Могу. При одном условии.
— При каком?
— Если ты предварительно об'яснишь, в чём вообще смысл жизни.
— Ну знаешь! — вспылил тот.
— А что такое?
— Я не философ и не восьмиклассница, чтобы маяться подобными вопросами!
— Крепко сказано! — хозяин одобрительно крякнул. Расположился со всеми удобствами на диване, окинул весёлым взглядом вз'ерошенного коллегу. — Следует ли из этого, что смысл жизни найден тобой в восьмом классе и с тех пор ты к этой проблеме не возвращался?
— Я же сказал "восьмиклассница", а не "восьмиклассник"!
— А! То есть такого вопроса ты вообще перед собой не ставил...
— Я прекрасно понимаю, куда ты клонишь. Если жизнь смысла не имеет, то какой спрос с игры! Так?
— Ну...примерно так...
— Но жизнь-то — основа!
— Основа чего?
— Всего!
— И это добавляет ей смысла?
— Нет! — твёрдо ответил молодой словесник. — Тем не менее игра по отношению к жизни — вторична. А никак не наоборот!
— А литература? — не переминул поддеть коллегу Пётр Маркелыч. — А разложим-ка всё по порядку, — миролюбиво предложил он. — Литература вторична по отношению к жизни. Ролевая игра — по отношению к литературе... Ну и давай теперь, как в бане, конаться! "Ты — который слепок с реальности? Третий? А я второй...Вот и молчи!"

— Знаешь, что мне кажется? Когда человек, как это говорится, "ищет себя", он на самом деле ищет, куда бы от себя спрятаться. От себя, от окружающей действительности! Вот и бегут...
Пётр Маркелович скорбно кивал, с пониманием глядя на коллегу.
— ...из унылого вранья жизни в яркое враньё игры, — помог он закруглить мысль. — Но ведь все бегут, Савелий... И ролевики, и не ролевики. Кто во что. Кто в наркоту, кто в сериалы...
— Почему вы не используете классику? — призвал к ответу неистовый Савелий.
— Как это не используем? Используем вовсю. Дюма, Сабатини...
— Я имею в виду русскую классику!
— А-а...Вон ты куда метнул, — усмехнулся Пётр Маркелович. — Хочешь сказать, в русской классике правды не меньше, а то и больше, чем в самой жизни, потому её ролевики и не жалуют?.. Отчасти верно. Но только отчасти. Понимаешь, Савелий, не важно, куда тебя тащат на верёвке, в ад или в рай — главное, что на верёвке...

— Видишь ли, Савелий, — начал он издалека. — Есть у ролевиков такое понятие — включение в игру. Вот, например, играем мы по чему-нибудь этакому...мм...эпически-сказочному... А на полигоне, представь себе, хибарка, а в хибарке живёт бомж...
— В земле была нора, а в ней жил хоббит... — горестно процитировал Савелий.
— Именно. И вот, представь, продирает он ясны глазыньки, вылезает из своей хибары, а вокруг вовсю игра идёт. Бегают какие-то длинноухие хрен знает в чём...Представил?
— Из одной белой горячки — в другую?
— Нет, я не о том! Как на этого бомжа должны реагировать сами ролевики?
— Н-ну...не знаю...А как?
— В идеале они должны его включить в игру. Пусть это в их восприятии будет отшельник, юродивый...святой, чёрт возьми!
— И он согласится?
— А кто его будет спрашивать! Пойми, что бы он ни сделал, что бы ни сказал — всё будет истолковано по игре...Видишь ли, Савелий, часто бывает так, что включённый в игру бомж оказывается в итоге самым ярким, самым достоверным персонажем. И вот посетила меня однажды этакая, знаешь, безумная идея. Что, если учинить игру исключительно с подобными участниками?
— С бомжами?
— И с ними тоже. А заодно с чиновниками, парламентариями, завучами по воспитательной работе...Причём, никому из них не говорить, что они участники. У нас это называется: игра второго порядка...

...спросите любого школьного учителя, какой из двенадцати месяцев ему особенно дорог, — и вам ответят без промедления: июль, только июль. Ну, может быть, ещё часть августа. Блаженная пора отдохновения, когда вымываются из памяти пусть не все, но по крайней мере многие кошмары педагогического процесса, включая рыжего зеленоглазого двоечника, упорно выводящего в тетради "учицца" и "трудицца". Вы оставляли его после уроков, занимались с ним индивидуально, терпеливо растолковывали, где пишется "-тся", а где "-ться", и добились наконец поистине разительных успехов: уже на следующем диктанте малолетний изверг одарил вас словом "птиться". И если бы только "птиться", а то ведь "птиться какадуй"...

Вчера, например, явилась дама из родительского комитета — вся в слезах.
— Димка меч купил...— всхлипывала она. — Косуху продал — меч купил... Теперь ему в аду гореть... По телевизору передали...
— Да почему же в аду? — искренне удивлялся Савелий. — Ну купил, ну... Оно и для здоровья полезно — на свежем воздухе мечом помахать. Не наркота же...
— Передали: секта... — причитала несчастная.
— Да какая там секта! — утешал педагог. — Чем телевизору верить, лучше бы, я не знаю, с батюшкой посоветовались. Вон даже в Евангелии сказано: "У кого нет, пусть продаст одежду и купит меч..."
Цитата от Луки легла не то чтобы некстати, а прямо-таки поперёк. Родительница, отшатнувшись, посмотрела на Савелия Павловича с суеверным ужасом. Не иначе, решила, будто и учитель в ересь впал. А может, вовсе главный сектант.

— ...опаснее наркомании! — заходилась завуч. — Вот нет у него кольчуги — и начинается ломка! Да-да! Точно такая же ломка! На всё пойдёт: убьёт, ограбит, но кольчугу себе купит! У родной бабки смертные украдёт, на похороны положенные...

— Мать в больнице, — гремела Клара, — а он, видите ли, на игру уехал, да ещё и мобильник выключил, чтоб не мешали!.. У престарелых родителей полная квартира эльфиек-лесбиянок... Тётка на подтяжку деньги копила-копила, а дебилка-племянница все их ухнула, чтобы уши себе заострить!..

Трудно жилось на свете Савелию Павловичу.
— Славик, — сказал он. — А почему именно Саурон? Это же Владыка Зла! Были ведь у Толкина и положительные герои: Арагорн, Гендальф...
Славик засопел...И что самое неприятное в этих занудах: ответишь им честно, как просили, — обидятся. А так хочется брякнуть спроста: задолбали уже своим добром! И на уроках, и дома, и на улице... Положительных им подавай! Ты в зеркало поглядись! Лучше уж Тёмный Владыка, чем такие положительные, как ты...
Естественно, что подобным образом Славик ответить не мог. Помялся, покряхтел и молвил уклончиво:
— Не, ну... Саурон круче... Без него не сыграешь...
Последняя фраза, хоть и являлась откровенным довеском, надо сказать, поразила Савелия. Не то чтобы сентенция блистала особой новизной — просто не ожидал столь тонкого замечания от Славика. Действительно, вынь из романа любого положительного героя — мало что изменится. Арагорн... Подумаешь, Арагорн! Там и без Арагорна подвижников хватает. А вот убери зло — всё рухнет. С чем прикажете бороться, если не с чем?

— Двоечники вы, — с мягкой язвительностью молвил Славик. — Ну что может быть неясного во "Властелине Колец"? Добро — светлое, зло — чёрное. Добро — раздроблено, зло — монолитно. Мораль: хочешь одолеть зло — об'единяйся.
— Да? — вспыхнула Кристина. — Умный какой!
— А что же с ним будет в старших классах? Там ведь Сапковский пойдёт, Перумов с Еськовым...

— А как считаете, по "Севастопольским рассказам" играть можно?
— Нет.
— Почему нет? Там же оборона Севастополя...
— Оборона-то оборона...— иконописное личико зануды Савушки стало тревожно-задумчивым. — Как бы это тебе, Славик, об'яснить... Понимаешь, большинство людей очень боятся заглядывать в себя. И правильно, кстати, делает. Страшноватенько там, знаешь, внутри... Не каждый отважится... Проще себя придумать.
— Как это?
— Так. Устроить внутреннюю ролевую игру. Вот для интереса попроси кого-нибудь рассказать, что он за человек. И он почти наверняка расскажет о том, каким бы хотел стать. Придумает себе прошлое, настоящее...
— Прошлое придумает?
— Всенепременно! У вас это, если не ошибаюсь, называется квентой. Жизнеописание персонажа вплоть до событий данной игры... То бишь до вашего с ним разговора.
— Нет, но... Прошлое-то по жизни на самом деле было...
— Ты уверен? Прошлое наше настолько нами приукрашено, что, можно сказать, вымышлено. Простой пример: стряслось у тебя давным-давно что-то с кем-то. И вот встретились вы спустя какое-то время, стали задним числом разбираться. Он точно помнит, что всё было так, а ты точно помнишь, что по-другому. Ты ему говоришь: "Врёшь!" — и он тебе говорит: "Врёшь!" А вранья-то и нет никакого. Просто каждый запомнил о себе только хорошее, слепил из этих кусочков автобиографию, вжился в неё и теперь отыгрывает. Ну и чем же это тебе не квента?

— Сейчас попробую об'яснить...— видя его затруднения, сжалился Савелий Павлович. — Тут такое дело: свои настоящие недостатки мы замечаем только в других. В себе мы их не замечаем. Обрати внимание: трус всегда обвиняет всех в трусости, завистник — в зависти. Поэтому, если хочешь узнать, что перед тобой за человек, спроси, кто его злейший враг, и предложи о нём рассказать. Тут же всю правду о себе и выложит...до последнего грешка...
Славик с неприязнью покосился на собеседника. Ишь! Вознёсся...Всех насквозь видит! Проницатель! Око Саурона... "Ой! — тут же спохватился он. — А ведь это я, получается, о себе подумал. Гляжу на Савушку и вижу в нём свои же недостатки..."

— У самого вон Салтыков-Щедрин в обложке от "Гарри Поттера" под подушкой...

Принести себя в жертву может любая женщина, но русская женщина не принести себя в жертву просто не может. Вчера, например, она была готова, глупея от восторга, отдать жизнь за царя-батюшку, сегодня — за мужа-декабриста, который, кстати, батюшку-то этого, в случае успешного выступления, предполагал шлёпнуть собственноручно, а завтра... А чёрт её знает, что завтра! Смотря за кого замуж выйдет. Правда, с нынешними мужьями — морока, бабоньки, морока. Особенно ежели угораздило жить в эпоху перемен. Ну вот как прикажете жертвовать жизнью за такого супруга, если у него квента что ни день начисто переписывается!
А с другой стороны, подумаешь — квента! Был бы супруг, а квента приложится...

Видя, что беседующие вот-вот вернутся в здание, Аскольд решился.
— Пётр Маркелович, — несколько приниженно обратился он. — Да я насчёт этой вашей "Игры в классики"...
— Ну-ну...
— Неужели вправду? Тайно собираются, читают...с увлечением...
— Именно так.
— Наизусть учат... — с трепетом продолжал иеродиакон. — Сами переплетают... Чуть ли не от руки переписывают... Карьерой рискуют, расположением начальства...
— Н-ну...многим кажется, что да...рискуют...
Помялся Аскольд, покряхтел.
— Да я вот думаю... А что, если и веру тоже запретить? Ну, не совсем, конечно, не наотмашь, а так, слегка...