Действующие лица по ходу пьесы:
Гришка Соколов - слуга графини Дюлиной, младой зеленоглазый вьюныш. Эксцентричен и переменчив в настроениях под стать хозяйке.
Упоминается - Ульян Тимофеевич Спирсов, дальний родственник Гришки Соколова
Впрочем, графиня Дюлина была постоянна только в обожании племянника и алых нарядов. Настроениями же эта ещё довольно молодая особа была переменчива сверх всякой приличной меры. Ангелина Петровна дожевала ватрушку и кокетливо хохотнула:
- А сам-то, сам! Попрекаешь меня таинственностью, а вот откуда, скажи на милость, сей вольнодумец? - изящный мизинчик оттопырился в сторону Селивана, так и не преуспевшего в мимикрии под интерьер. - Поди, ещё и грамоте обучен, а? Повестишки какие себе там почитывает, с этим, как бишь ево?..с детехтивным уклоном... Керосин твой жжот, между прочим!
- Полно вам, тётушка, - отмахнулся юный граф Фантомхайвский, - У нас энтова керосину... Опять же, свечной заводик в Тобосово... А Селиван-то да, грамотный. Чай, 19ый век на дворе, негоже дурня при себе держать! Надобно, чтобы и читал, и писал, и музицировал, и по-хранцузски малость мог... Да, вот ещё, забава премилая - чайная церемония, с островов. Эдак по миске кисточкой возит, возит - ну, навроде кисточки для бритья, какие у папеньки бывали, - а потом плеснёт кипятку, и опосля из чайника высОооко льёть, и хоть бы капля мимо чашки!
Молодой граф не мог отказать себе в удовольствии похвастаться талантами дворецкого.
- Ах, что за прелесть! - всплеснула рубиновыми перстнями графиня, и глаза её подёрнулись мечтательной дымкою, - Вот бы мой Гришка такое вытворять мог! А то, право, стыдобА! Хорошенькой, чисто куколка фарфоровая, да толку примерно как с куклы и есть. Окажи любезность, Емелюшка, возьми ты моего Гришку в подпаски своему Селивану! Хоть на денёк единый!
- Разве ж я могу в чём отказать вам, тётушка? - Емельян припал к холёной ручке во всплеске родственной любви. - Пущай себе ваш Гришка обучается. А не выйдет толк, с Селивана плетьми спросим. Признаться, ни единожды не порот, шельмец, повода всё не даст. Уж я и так, и этак исхитрялся, а попрекнуть его не за что. Одна надежда, что Гришка ваш не подведёт!
- Не подведёт, не подведёт! - развеселилась графиня. - Уж так туп, что твой валенок!
Селиван сосредоточенно ощупывал взглядом потолки в лепнине, а губы сложились в тонкую черту - верный признак того, что Гришкино будущее в поместье графьёв Фантомхайвских высвечивалось отнюдь не радужными красками.
«Мало мне тутошних обормотов? - размышлял Селиван. - Бориска на всю голову контуженный, не проследи, так с цыгарки пеплу их сиятельству в борщ как есть натрясёт! Маланья, криворукая, за месяц почитай что второй сервиз о двенадцати персон выметаем, фарфору на девку не напасёшься. Финька, балбес, дюж, аки Илья Муромец, откуда только силища такая в отроке малом?! А что сила без ума?! К ентой силе, да нужный вектор бы приложить...Эх...Одна отрада - что пса этого смердящего заместо меня выгуливать взялся. Не люблю я этой псины! Уговорить бы их сиятельство какую-никакую кошшонку завесть?.. В амбаре уже мыши пошаливают... Так энтот кабысдох мурлыке житья не даст! Одно название, что цепной, а бегает без удержу...И управляющему дела нет. Тарас Гаврилыч по старости всё больше спят на ходу. Ох, покажу я этому Гришке небо с овчинку!»
Сцена третья. Прибыл Гришка, слуга графини Дюлиной. В людской - Селиван, Бориска, Маланья, Финька, в старом кресле подрёмывает управляющий Тарас Гаврилович, крепко держа в старческих руках кружку с почти остывшим чаем.
Гришка, пригожий молоденький парень в очёчках, робко топчется в дверях:
- Их сиятельство Ангелина Петровна повелели...это самое...в обучение...туточки, значит...
Слуги с интересом разглядывают новое лицо.
- Экие у их сиятельства придумки - девку дворецким рядить! - пробасил Бориска, пожёвывая давно потухший окурок.
- Ой! Так я же мужеска полу! - паренёк смущённо теребил алый бант на шее.
- Брешешь! Побожись!
- Да вот те крест!!! - размашисто перекрестился юнец, в запале сверкнув по-кошачьи зелёными очами.
- Ну, положим, - бормотал себе под нос Бориска, меряя тощую фигурку взглядом, - Во кресте животворящем не сумлеваюся, а в баньке на этот пол поглядеть не мешало б... - прокашлялся, продолжил по обыкновению громко, - Звать-то тя как, малахольный?
- Гришкою...Э...Григорием... Соколовы мы... То ись, токмо я... Папенька с маменькою почитай что уж пяток лет как преставились... Последний я, стало быть... - юноша душераздирающе вздохнул, шмыгнул носом и утёрся рукавом.
- Ох, сиротинушкааа! - пожалела Маланья. Девка она была добрая и жалостливая, несмотря на происхождение из семейства потомственных мясников. - Как же так, совсем-то одному?..
- Пошто совсем? - воспрял духом зеленоглазый. - Дядька у меня имеется, Ульян Тимофеевич Спирсов. Правда, дальняя родня, по маменьке.
- Годков скольки, сиротка? - подал наконец голос Селиван.
- По зиме осьмнадцать будет! - разулыбался Гришка.
- Не будет. - мрачно предрёк Селиван, поворотяся к остальным. - Ну, а вы чаво рты раззявили?! Чай не цирк вам тут, где жирафу показывают! Завтра приём назначен, в честь помолвки их сиятельства Емельяна Игнатьича. Кто-то запамятовал, как я с розгами управляюсь?! Финька, бери в подмогу энтого очкастика - и в сад! ВСЕ В САД! Кусты с розанами подравнять, дорожки вымести, курей разогнать, столики чайные по беседкам расставить, а то голубями будут засижены... Цыть, грешники!
Слуг сдувает. В кресле сонно забормотал управляющий. Селиван улыбнулся и накинул на старичка овечий тулупчик.
- Почивайте себе мирно, Тарас Гаврилыч, вас тут ещё не хватало...
Сцена четвёртая. Музыкальная зала с белой фортепьяной. Селиван за фортепиано, граф Фантомхайвский держит скрипку.
- Скрипка, ваше сиятельство, ынстрУмент нежный. Вы полегше держите-то, полегше. И смычочек вот так легохонько, самыми пальчиками. Пошто в кулачок зажать изволили? Нешто кто у вас его отберёт?!
- Докучливый ты, Селиван!
- А и то, ваше сиятельство, - не стал спорить дворецкий. - А только сами же повелели обучать вас музицированию, да особо указывали, чтоб, значит, аки клещ впивалси, пока не изучите всё, что надобно.
- Помню я, что велел, - буркнул Емельян, откладывая скрипку. - А только видеть энту скрипку уже мОчи нет! И что за мелодия такая растоскливая, ровно кошку за хвост скрозь ушко игольное протягивают?!
- А это, ваше сиятельство, соната для скрипки и фортепьяны, ля мажор, осмелюсь заметить, а в мажоре кошку обычно не тянут. Создал сие Людвиг Иоганыч Бетховен, немецкий композитор, тот самый, коему даже глухота творить не мешала.
- Оно и видно, что немец, да ещё и глухой! Мажор...ля...тьфу! Давай лучше нашу, Селиван! И без аккопанименту, так справимся!
«А чёй ты вьёооосси, чооорный вооорон, над маеееею галавооой? Ты добычи не добьёсси! А чооорный вооорон, йааа не твооой!» - раскатилось по поместью слаженным дуэтом.
Сцена пятая, сад в поместье Фантомхайвских. Финька с Гришкой, вооружённые большими садовыми ножницами, подрезают кусты с розанами.
- Ладно-то как выводют! - впечатлительный Гришка утёр слезу концом шейного бантика.
- Агась, - разулыбался довольный Финька, ненароком отмахивая от куста лишку. - Барин молодой шибко энту песню любят. Затянут, бывалоча, с Селиваном - заслушаешься!
- Ой-ё-ёшеньки! Кажись, уже заслушались! - Гришка испуганно воззрился на куст, обрезанный с обеих сторон так, что фигура выходила крайне непристойная.
- Иисусе Христе! - Финька сделался алый, как гришкин бантик. - Да за такое Селиван три шкуры сдерёт!! С тебя одну, да с меня две!
- Пошто это с тебя две?! - ревниво отозвался Гришка; ему не нравилось, когда его в чём-то ущемляли, даже в наказании.
- Пошто, пошто! По обнаковению! - совсем упал духом Финька, глупо озираясь по сторонам, словно ища, куда бы припрятать непотребный куст. - Селиван, он знаешь какой! Он ого-го! У него знаешь какая ручища тяжеленная!
- Уже знаю! - Гришка едва успел подхватить очки, слетевшие от мощной оплеухи. Финьке прилетело секундой позже.
Дворецкий хмуро созерцал то, во что превратился некогда прекрасный розовый куст. Потом сплюнул в сердцах:
- Вот дай дуракам хер стеклянный, они и хер разобьют, и руки порежут!
- Селиван, родненький! Не погуби! - от второго тумака Финька сделал красивый кувырок через злополучный куст. - Ну неужто поправить нельзя?! Ну придумайте что эдакое, вы же в Европах быыыылииии!
- Во-во, - задумчиво протянул Селиван, обходя похабный куст кругом. - В Европах вас бы за это гильотинировали.
- Ась? Энто как?!
- А энто когда голову отстригают, приспособою хитрою.
- Как ножницами что ль? - с ужасом глянул Финька на садовый инвентарь.
- Мудрёнее, Финька, мудрёнее... А работает просто: чик! и покатилася твоя белобрысая головушка в корзинку...
- ЫЫЫ! - разревелся мальчонка, размазывая грязь по конопатой мордахе.
- Не реви, дурень! Всё равно у нас гильотины нету...- молвил Селиван с таким явным сожалением, что оба паренька нервно сглотнули и, не сговариваясь, бухнулись на колени. Поделив фалды чёрного аглицкого сюртука поровну, оба ударились в сбивчивые причитания.
- Селиванушка! Отец родной! Не погубите! Барин на меня ещё за лошадь серчают! Тогда, на Пасху, дожжы припустили, коляска ещё застряла, а я сдуру возьми да и переволоки вместе с лошадью через лужу непроезжую! Так скотина энта с той поры чалая от удивления, и головою трясёть! А тут не лошадь, тут целый куст! Розаны белыя, по маменьки ихней паааамять! Не спустит мне куста Емельян Игнатьич!
- Барыня меня прогоооонююууут! И куда ж мине, сиротинушкееее?! Дядька-то, Ульян Тимофеич, строооогий! По детству помню: с покосу идёть, и очки прямо косою-то и поправляет! Страаааашно! Запорет меня дядька, как есть, запорет!
- А об меня, грешного, розги ломаются! Так Емельян Игнатьич расстраиваются токмо... А ну как с расстройства оглоблею отходить велят?! Как у прошлом годе... Когда я за Плутнем не уследил, а он, собака страшная, башмаки их сиятельству сгрыз, а кои не сгрыз, те поднадкусааал! Дык сломалася та оглобля, а Емельян Игнатьич ажно до воскресного дня хмурились, а лошадь, дура, совсем обиделась и её таперича при мне приступы затяжного ржания прихватывают!
- Только и надежды было туточки подучиться! Ангелина свет Петровна великого терпения, право, ангельского, да всякому терпению своя мера! «Не обучисси, - говорит, - церемонии чаеварной с островов заморских, самого в крутом кипятке сварю, аки рака!» Слабость у них на алое-то! Смилуйтесь, Селиван не-знаю-как-по-батюшке-величать, не дайте пропасть во цвете лет, варёным раком!
- Сюртук аглицкий не слюнявь, убогый! - Селиван не без труда отвоевал часть униформы. - Уж ты раком не погибнешь. Кому суждено быть удавленным, тот не утонет! Ох, навязали на мою голову адивота... Нешто тут своих мало было... Финька, прекрати ныть! И не тяни так на себя, медведь, вона, ткань уже трещит! Смотрите и учитесь, отроки неумные! Вот тут чуток ещё срезать... Для вазонов в гостиную пойдёт... И вот тут... Их сиятельству в петлицу...да Лизавете Филипповне на бутоньерку...Вот!
Четыре зарёванных глаза уставились на плод селивановых трудов.
- Сия фигура, - наставительно изрёк дворецкий, подымая к небу указательный перст в белейшей перчатке, - Конусом нарекома! Конус есть фигура блаародная и для поместья их сиятельства удобопоказуемая. А не то, что вы тут натворили. Тьфу, охальники! Пшли вон с глаз моих!
@темы: Дьявольский дворецкий, Чёрный Дворецкий, фанфикерство, Kuroshitsuji, Black Butler, Тёмный дворецкий, Dark Butler
Мои соседи скоро стучать по батарее будут )))))))
Признаться, ни единожды не порот, шельмец, повода всё не даст.
Тащу к себе уже бесстыже не спрашивая разрешения)))
Припозднившиеся филолохические соображения
Автор, продолжайте пожалуйста, это потрясающе!
Ну нельзя же так с утра
Буду ждать продолжения
*выползает из под стола* это действительно потрясающе
Black Moon вэлкам! очень быстро выдавать продолжение не обещаю...в качестве, впрочем, тоже не уверена...
Shendary на сообщество мине с этим лезть сцыкотно! там столько добротного выложено, и тут я с этим псевдорусским бредом...идиотизм в кокошнике...хорошо, что моя любимая учительница по русскому языку и литературе этого никогда не увидит!
Amina Ignis с вами, шантажистами, не допишешь, как же! только она восьмая, сцена-то...а перед этим чё где?! вот пока мяса на предыдущее не наращу, фик вам, яойщикам, а не сцена в опочивальне!
Сволочь Узкоглазая по вопросу лысых пропущенных сцен - к Амине, Фаечке и, ты не поверишь! к Ядрёной Копоти! это их усердием у меня восьмая сцена есть, а шестая и седьмая соплёй провисли...я те сегодняшние средовые почеркухи могу закинуть, шоп набрал, только ты в моём быстром почерке с лупой не разберёшься))) у меня почерк - врачи в обморок от зависти валятся!))) распечатка кардиограммы, а не почерк))) нет, если у тебя приступ мазохизма, то я мешать не стану, конечно...
- Да вот те крест!!! - размашисто перекрестился юнец, в запале сверкнув по-кошачьи зелёными очами.
Kioshi, там ещё и яой?! *уносите тело, оно уже не остынет, на улице градусов больше...*